Анатолий Дмитриевич Нечога
Срочную службу проходил на Камчатке в МРО 5 (1966 – 1969 гг.)
Наконец-то моя мечта, да и не только моя – мы все мечтали выйти в море, точнее в океан, исполнилась.
Но, по порядку. Как известно, боеготовность любого воинского подразделения проверяется всевозможными учениями и боевыми тревогами, выполнением боевых задач в условиях повышенной боевой готовности части в период сдачи КЗ-1 (курсовая задача-1), КЗ-2, КЗ-3 и КЗ-4. При сдаче КЗ отрабатываются все элементы боевой подготовки. По боевой тревоге весь личный состав части расписан по боевым, сторожевым и прочим постам, т.е. каждый военнослужащий, услышав сигнал тревоги, должен быстро прибыть на своё место, то ли в приёмный центр технического здания, чтобы нести вахту, то ли с оружием в руках охранять штаб, где обычно собирается командный состав отряда и проверяющие, то ли в окоп с пулемётом ДШК сбивать налетевшие на отряд вражеские самолёты. Отдельно собирается группа химразведки, пожарная команда, корабельная группа и т.д. Вначале, на первом году службы, я попал в зенитчики. Для отражения вероятного противника с воздуха служил пост ПВО. На этом посту был выкопан и оборудован окоп, установлена станина для пулемёта ДШК калибра 12,7 мм. Но пулемёт ещё нужно по тревоге принести, а это 33,5 кг не считая оружейного ящика и лент, снаряжённых патронами. Поэтому, служба в местном ПВО доверялась только молодому пополнению, которых ещё не уела двухсменка.
Но уже на втором году службы я попал в корабельную группу. Командир группы старший лейтенант Билик Владимир, пост SSB – я, старший матрос Нечога Анатолий и матрос Пятоха Алексей, пост НС-1 – матрос Адинец Илья и матрос Кузнецов Василий. С нами 4 радиоприёмника КИТ и 2 магнитофона М-64, да ещё ящик с бланками, карандашами, рабочими журналами, всевозможными словарями и справочниками. По тревоге собираемся в помещении для хранения аппаратуры корабельной группы и ждём отбоя тревоги. Наконец команда – «отбой учебно-боевой тревоги». А так хотелось чего-нибудь эдакого. Но увы! И всё-таки день "Х" наступил.
Хронологически это выглядело так: 14 июля 1969 года…
17.00 Корабельной группе боевая тревога (не учебно-боевая, но именно боевая).
17.10 Мы вчетвером сидим и напряжённо ждём нашего командира группы.
17.15 Приказ: сдать личное оружие и противогазы, получить сухой паёк на 5 человек.
Вместе с радиомастерами подготовить и проверить радиоаппаратуру. Готовность к выезду – 2 часа.
19.15 Выехали из Отряда со своей аппаратурой и радиомастерами.
20.00 Прибыли на пирс ВСГ. По пути заехали в магазин и закупили папирос-сигарет на все деньги, что были в наличии. Так нам посоветовал Володя Билик. Он сказал, что курева много не бывает, оно всегда заканчивается за две недели до возвращения в базу.
Наконец, мы на пирсе. Ошвартовано несколько судов. Ага, вот и наше судно, МБ-176.
Стоит кормой к пирсу. Сброшен трап. Ждут нас. Перегрузили свои ящики, ребята-радиомастера установили аппаратуру в предназначенной для нас рубке. Быстро накрыли стол и умяли сухой паёк вместе с магазинной колбасой и лимонадом. Часов в 12 ночи проводили своих сослуживцев-радиомастеров в отряд и отбились.
На следующий день в 9.00 построение гражданской команды буксира по правому борту и прикомандированных военных по левому борту. Кроме нашей команды были ещё военнослужащие: один радиометрист с Англичанки и водолазы-ремонтники 6-8 матросов. Провожал нас командующий Камчатской военной флотилии контр-адмирал Ямковой Б.Е. Поскольку буксир МБ-176 ходил под флагом вспомогательного флота, поэтому вся его команда состояла из гражданских, т.е. служащих ВМФ.
Для конспирации, нам, военнослужащим было необходимо стать на время похода тоже гражданскими. Мы спороли погоны, сняли гюйсы, вроде мы как бы не военные и вообще к военным никоим образом… Теперь мы не отличаемся от команды буксира и составляем единый экипаж корабля. Наконец, проводы закончились и буксир взял курс на выход из Авачинской губы. Оставив провожающих братьев, которых трое, за кормой, выходим в открытый океан. Вот и последний наш провожающий, полярная сова. Сидит на мачте, уставилась своими глазами-блюдцами и не моргнёт, зараза, только головой вертит. Думает мы рыбаки и сейчас рыбка ей будет. Зря она так думает. Не дождавшись угощения, спрыгнула с мачты, расправила громадные крылья и беззвучно заскользила в сторону удаляющейся суши. Однако, качать стало сильнее. Неважно. Мы же моряки. Нам ли бояться какой-то качки.
Билик В.
Ещё один провожающий… Какой-то кораблик малый… О! Да он убегает от нас… И дель, сеть такая, как стенка, для ловли рыбы на материковом шельфе… Так он её бросил, и удрал.
Ну что ж, раз хозяина сети нет, значит она ничейная… подумал боцман нашего буксира и через какое-то время несколько сотен метров браконьерской сети лежали в трюме.
…О боже, как же надоели эти качели, как сильно здесь качает. Буксир МБ-176 оказался ледокольного типа, т.е. без киля, вследствие чего он качался даже при полном штиле. А тут, на выходе из Авачинской губы нас встретила свежая морская волна. Качка и бортовая, и килевая. Через пару минут мы сдулись и вчетвером уже лежали в рубке на развёрнутых матрацах и между приступами … сами знаете, чего (нам ещё повезло в том, что гальюн, пардон, находится рядом с нашей рубкой), размышляли, а ту ли мечту мы выбрали и лелеем почти три года (сходить в дальний поход и приколоть заслуженный знак «За дальний поход») и стоило ли к ней так стремиться, ведь так хорошо было ходить по твёрдой земле. И с этими мыслями мы отключились от действительности.
Ну, а пока мы здесь лежим в отключке, укачаные-убаюканые волнами Тихого (или не очень) океана, я успею вам кое-что рассказать.
О нашем быте на буксире
Самое главное для нас – боевой пост. Для несения боевой вахты нам была выделена рубка на главной палубе, которую мы начинили своей аппаратурой. Пока коммутировали свою технику и проверяли её, мы прозевали раздачу прикомандированным спальных мест и только потом узнали, что кубриком нам будет служить душевая.
Но боцман нас заверил: – Вы не беспокойтесь, это она у стенки (причальной стенки) душевая, когда вода подаётся на борт из системы водоснабжения пирса, а когда выйдем в море – это уже кубрик. И он не обманули нас. Место было отличное, самое главное, наименее подвержено качке.
Немного об экипаже. Буксир из состава вспомогательного флота. Вся команда – гражданская. Мы, военные, временно прикомандированы. Кроме нас, группы ОСНАЗ, один радиометрист из Англичанки и 8 матросов по специальности водолазы-ремонтники. Все военнослужащие составили единую команду, командир ст. л-т В. Билик. Как только мы вышли из Авачинской губы, сразу же открыли боевую вахту. Даже в таком укачанном виде мы должны контролировать радиосети америкосов. Что делали водолазы – а ничего не делали. Билик до особого указания определил их в боцманскую команду: драить, красить, грунтовать, в общем, работать. А работа у боцмана всегда найдётся, поэтому до конца нашего похода они так и работали в боцманской команде.
Наша же "радиошпионская" работа никому не была ведома. Ещё не отойдя от стенки, нам приказали спороть погоны и снять гюйсы, мы как бы и не военные. Ага! Ну конечно, все так и поверили. В дальнейшем, как только появлялся самолет "Орион" базовой патрульной авиации алеутской авиаэскадрильи, дислоцирующей в Adak, и мы выходили на ют буксира, чтобы сделать привязку бортового номера самолёта к позывному самолёту, боцман или находившиеся на верхней палубе матросы уже готовы были доложить номер и буквенную принадлежность к авиаэскадрилье.
Было и так, стучат в дверь рубки, открываем, стоит повариха с большой поварёшкой, и, не переступая комингс рубки, начинает докладывать: – Ребятишки, шпиёнчики, докладаю, там пролетел самолёт с длинным хвостом, а на том хвосте буквы русские А и С и цифры 0 и 5. Хоп! Мы довольны, даже выходить не нужно. Привязка есть. Смеёмся, – Мы тебя, Ивановна внештатным разведчиком берём, только выучи все самолёты.
Мы с самого начала обратили внимание на такой факт. В нашу рубку, а она находилась в тупиковом коридоре, никто не заходит. Даже стараются не появляться лишний раз у двери. В самом начале похода в рубку зашёл Билик с капитаном буксира и передал нам просьбу мастера (капитана) о приёме прогноза погоды северной части Тихого океана из Йокосуки (военно-морская база 7 Флота США, Япония), я долго не мог правильно произносить это наименование, моё ударение, почему-то падало на предпоследний слог этого слова), как наиболее точного.
После этого мастер ежедневно приходил за прогнозом лично, но ни разу не переступил комингса рубки, только спрашивал: – Ребята, погода есть? Как впоследствии мы узнали, вся команда предупреждена о нас и нашей рубке. Если кого-то заметят входящим или выходящим из рубки, то по приходу в порт данный нарушитель списывался с судна через особый отдел. И только повариха во время шторма заходила в нашу рубку, когда мы валялись в лёжку, приносила нам солёных ржаных сухарей, солёных огурцов или селёдки, называя нас нежно «шпиёнчики» (матросов-водолазов она называла просто «сынки»).
Ловля «Ориона» на живца
День шёл за днём, буксир выполнял свою задачу, мы – свою. Но, в общем, мы делали нашу общую мужскую работу, охраняли рубежи нашей Родины. Да, забыл отметить, на второй или третий день нашего вояжа у нас появился соглядатай в виде океанского буксира ВМС США «LIPAN» с бортовым TF-85.
Близко он не подходил, но и далеко не исчезал, вёл себя так, как будто бы сам по себе и к нам никакого интереса. Мы и его начали слушать. Мелкая сошка, отличался от нас только наличием пушки на баке. У нас хоть и экипаж гражданский и пушки не было, но защиту мы имели нехилую. Она была под нами, в таинственной глубине, в акустической тени нашего буксира… Мой тонкий намёк, надеюсь, читатель понял. Вот это и была и наша защита, и наше задание.
Патрульный самолёт "Орион" навещал нас ежедневно. Мы так привыкли к нему, что, если в течение дня он не прилетал, становилось как бы и скучно.
И чтобы его позвать мы обращались к боцману просили его спустить шлюпку на воду и начинать покраску корпуса буксира. «Боцкоманда» начинала кипучую деятельность. Спускали шлюпку, спорили, какой борт красить, нужно ли перед этим снимать ржавчину и т.д. Тут же появлялся "Орион". Облетев несколько раз наш буксир, видя, что ничего серьёзного мы не делаем, ОРИОН улетал. Сделав очередную привязку позывного, мы успокаивались и переходили в обычный режим своей работы.
Рыболовный эпизод
Было ещё одно развлечение. Ранним утром, с рассветом, на палубе появлялись рыболовы-любители. Они выходили на ют, позёвывая и поёживаясь от утреннего тумана, чертыхаясь и кашляя от первой затяжки сигареты, разматывали-распутывали свою леску. Кто-нибудь вылавливал первого бычка, его тут же разрезали на несколько кусочков, насаживали на большие кованные крючки и стравливали на всю глубину банки. Тут же начинали вытягивать леску. У некоторых на крючках уже висели палтусы… Значит, день будет удачным.
Кок, уже наготове, с большим и острым тесаком. Добыча уже лежит на палубе. Не мелочась, от души, кок отрезает от палтуса большие куски рыбного филе. Уносит на камбуз (кухня) полный лагун с филе палтуса, чтобы через полчаса вынести его уже зажаренным, вкусным, с поджаренной корочкой. Вот это и была экологически чистая рыба. Только мы тогда даже слова такого не слыхивали. И если дрейфовали, то рыбу ловили весь день. Одного выловленного и тут же зажаренного палтуса хватало на весь экипаж буксира, а второго палтуса – на нас, военных.
В эти дни каждый день у нас бы четверг. Как и вся страна СССР по четвергам мы ели рыбу. Но наш четверг заканчивался не по календарю, а тогда, когда нам надоедало есть рыбу.
Браконьерский эпизод
Дни шли, задание своё мы выполняли, появилась ещё одна развлекуха. Как ни стыдно мне в этом признаться, но мы ещё и браконьерством занимались. Началось всё с того, что в процессе ловли палтуса, камбалы и прочих рыб, мы зашли на банку с крабовым полем. Насколько хватало глаз и прямо по курсу, и сзади, и по бокам плясали на неспокойных волнах Тихого океана разноцветные буи примерно 50-60 см в диаметре. Связанные по три штуки цепочкой за коуши, яркие, как облитые флуоресцентной краской, эти шарики создавали праздничное настроение. Они то ныряли в волну, то выпрыгивали из неё…
Кэп с боцманом на мостике о чём-то беседуют, изредка поглядывая на эти танцующие шарики. Наконец, какое-то решение было принято, по громкой связи донеслось: «Боцманской команде собраться на юте». И закипела работа. Зацепив гирлянду отпорным крюком, матросы вытягивают буи на палубу, отрезают их от троса. Трос боцман сматывает на вьюшку и прячет в трюм для своих боцманских надобностей. Индустрия СССР в те годы не могла обеспечить флот синтетическими (не растительными) тросами и канатами для такелажа корабля. На конце фала закреплена крабовая ловушка. Она оплетена разноцветными синтетическими концами. Всё снималось, всё использовалось корабельными умельцами. Из фалов, тросов, шкертов, концов плелись ремешки для часов, ремни на брюки, боцманские плетёные изделия как-то: кранцы, коврики, маты. Боцман даже изготовил две ковровые дорожки на трап. Из буев делали разноцветные с многослойной подошвой пляжные тапочки.
У нас тоже был буй. Но, поскольку группа ОСНАЗ была самая ленивая, или самая загруженная своей деятельностью, разведывательной или шпионской (понимай сам, как хочешь), мы решили не заморачиваться и на поверхности буя вести походный журнал, восстановив по памяти все дни до браконьерства.
Записи делали по очереди. Этот буй мы привезли потом в Отряд. Сколько было смеха при прочтения этого ПОХОДНОГО ЖУРНАЛА. И как жаль, что он не сохранился, а канул в лету.
А какой бы это был ценный музейный экспонат, если бы в Отряде существовал музей.
«Пупыри мы любим…»
Я вот написал заголовок, но потом подумал, ведь не каждый поймёт это слово – «пупыри».
Тогда по порядку. Ежедневно, после ужина, все покидали кают-компанию и выходили на ют перекурить у обреза (пепельница такая, ведра на 4). Потом возвращались в помещение кают-компании. Она уже прибрана. Установлен кинопроектор Украина с каким-нибудь фильмом на плёнке 16 мм, начинали смотреть фильмы.
Я не оговорился. Не один фильм, а на сколько хватало терпения. А терпения хватало до 4 часов утра. За несколько дней было пересмотрено всё, что могло показывать.
И теперь просмотр начинали со слов: «Что сегодня смотрим?» А что? Список фильмов известен и не единожды просмотрен.
Реплики актёров уже на языке вертятся. Вот тут и спасают «пупыри». Правильно будет «попурри».
Что же это за зверь такой? Это просто сборник самых интересных моментов фильма. Врезки по несколько секунд, редко до минуты. В основном из советских фильмов. Погони на машине, драки и т.д. Самые интересные эпизоды. Эти сантиметры плёнки варварски вырезались из бобины, склеивались и приклеивались к предыдущим пупырям. Так увеличивалась по объёму бобина с пупырями.
Для судового киномеханика эта плёнка ценилась на вес золота.
Банно-помывочный эпизод
За весь поход баня у нас была 2 раза. Организована она была следующим образом. Назначался банный день. Помывка происходила в душевой, это как раз там, где был наш «кубрик». Боцман заполняет пресной водой ванну и по 5 человек запускает в душевую для мытья тела и постирать свою гигиену. Воды – хоть залейся. Но на всё даётся 10 минут.
Секундомер у боцмана уже тикает. Залетаю в душевую, хватаю обрез, набираю пресной воды, в воду шланг с паром для подогрева воды – 30 секунд.
В другом обрезе уже мокнет гигиена, намыленная хозяйственным мылом – 2 мин.
Мою голову. Окатываюсь с головы до ног горячей водой, намыливаюсь, трусь мочалкой, где достал, окатываюсь – 6 мин.
Где не достал – подставляю свою спину коллеге, чтобы потёр её мочалкой – 6 мин. 30 сек.
Тру спину коллеге, где он её (свою спину) не достал –7 мин.
Очень «качественно» стираю свою гигиену, которая уже отмокла в мыльной воде, полощу – 9 мин. 45 сек.
Окатываюсь водой из ванны быстро-быстро, раз, два, три, четы… всё, не успел… боцман уже выгоняет из душевой – 10 минут. Аут.
Боцман заливает опять пресную воду в ванну для следующей партии. Естественно, 10 минут это только для нас, молодёжи. Для более пожилой части экипажа даётся уже 20 минут. Ну а когда остатками (должен заметить, остатки были хорошие) пресной воды идёт мыться командный состав судна, то она появляется даже в самих сетках душа, сочится со всех кранов и холодная, и горячая и заканчивается-заканчивается-заканчивается очень долго. Боцман со своим секундомером срочно куда-то исчезает по боцманским делам и некому напомнить моющимся, что пора мол… и т.д.
Ну а я выхожу на ют. Блаженствую после бани. Теперь нужно постирать свою робу по рекомендации мореманов-корабелов.
Решил начать с голландки, вдруг не получится, запасная есть. Беру шкерт, продеваю конец через рукава, завязываю крепким морским узлом и выбрасываю за борт.
Имейте в виду, судно не должно лежать в дрейфе, а идти хотя бы малым ходом. И чем больше ход судна, тем эффективнее этот способ стирки, но тогда необходимо чётко контролировать время стирки, несоблюдение этого условия чревато…
Вот это чревато у меня и получилось. Выбросив за борт свою стирку, привязав свободный конец шкерта к поручням и убедившись, что моя роба переворачиваясь в воздухе взлетает и тонет, взлетает и тонет со смачным плюханьем обратно в морскую волну я отлучился в рубку за сигаретой буквально на 2-3 минуты.
Однако, придя в рубку, я уже забыл о своей стирке. Потравили анекдоты, потом сходил на ужин.
После ужина начали в кают-компании настраивать кинопроектор для просмотра фильма. И тут я вспомнил о своей стирке, опрометью выскочил на ют.
Мой шкерт был цел и на его конце трепыхалась моя роба. Я перевёл дух и быстро начал тащить свою стирку из воды.
Но что-то очень уж уменьшилась по объёму и по весу моя стирка. На конце шкерта трепыхались отлично выстиранные рукава моей голландки и крепкий морской узел.
Всё остальное отсутствовало, вернее, что не смогло оторваться – превратилось в лохмотья.
Мы поздравляем наших коллег по разведке – америкосов
Мы и не подозревали, что впереди нас ждёт небольшой подвиг, который можно обозначить, как подвиг над самим собой. Выразился он в поздравлении наших вероятных противников. В один из июльских дней, а именно 20 июля, весь мир узнал о высадке на Луну американских астронавтов Нейла Армстронга и База Олдрина. Они пробыли на Луне 21 час.
Об этом достижении американской астронавтики мы узнали одними из первых. И тут же у нас родилась мысль поздравить экипаж сопровождающего нас на всём протяжении нашего плавания океанского буксира под флагом США TF 85 «Lipan» и в его лице весь американский народ с большой победой в деле изучения и освоения космоса.
Но как это сделать? Решили сделать следующим образом. Наш буксир лежал в дрейфе, «Lipan» тоже дрейфовал с подветренного борта МБ-176 примерно в 4-5 кабельтовых.
Мы быстро набросали текст поздравления, перевели его на родной язык америкосов, у экипажа раздобыли незаполненную почтовую открытку со словом ПОЗДРАВЛЯЕМ! и с маркой ПОЧТА-СССР, написали текст поздравления каллиграфическим (я так думаю) почерком, герметично упаковали этот лист в пакет из-под заспиртованного хлеба и пустили по волнам.
Наше поздравление отправилось в сторону буксира TF-85. Через 2-3 минуты с мостика раздался выстрел дуплетом из ружья. Это капитан нашего буксира, увидев плывущий надутый пакет в сторону американцев, решил его утопить. На всякий пожарный. Наше поздравление затонуло.
Мы честно признались своему лейтенанту о неудачной попытке, и командир нашей группы предложил нам свой вариант реализации этой, казалось бы, невыполнимой задачи. Как оказалось, до учёбы в ВВМУРЭ, Владимир отслужил 4 года срочной службы на крейсере на Севере и, хоть прошло уже довольно много времени, свои навыки сигнальщика он ещё не потерял.
Мы тут же ещё раз составили наше поздравление, транслировали его на английский и Владимир передал ратьером наше поздравление на TF-85.
Приняв квитанцию и благодарность за поздравление, мы разошлись по своим боевым постам, чтобы продолжать шпионить за теми, кого только что поздравили.
Хочется заметить, что «железный занавес» между нашими странами в те годы был очень толстый и большой, однако мы, ст. л-т Билик Владимир, старший матрос Нечога Анатолий, матрос Пятоха Алексей, матрос Адинец Илья и матрос Кузнецов Василий решились на эту акцию.
После этого случая наш маленький флотский коллектив ещё более сплотился. Разговоры стали более откровенными, открытыми.
Однажды, в этих разговорах появилась общая тема: как мы провели воскресный выходной накануне выхода в море.
Схрон
С небольшой долей комизма и иронии я рассказал, как мы с Бабаем провели выходной в поисках какого-то блиндажа, как нашли его.
Во время моего рассказа Билик хитро улыбался. Я замолчал и Владимир продолжил мой рассказ про этот блиндаж.
И вот что мы узнали. С самого начала эта стройка была обречена на провал.
Этот схрон начали строить слишком близко от колючки соседней части ПВО.
Здесь наши однополчане-разведчики «упороли косяк». Они начали рыть землю, не разведав всё вокруг. Проверили 20 метров вокруг намеченной поляны и на этом успокоились.
А это же лес, если стоять на поляне, то ограды из колючей проволоки совсем не видно, густая поросль деревьев и кустов заслоняла всё вокруг.
И наоборот, стоя возле ограды, можно увидеть всё, что происходило на поляне. Так и получилось.
В одну из суббот, в тёплый летний парко-хозяйственный день вдоль ограды из колючей проволоки неслышно продвигался старшина соседней части ПВО. Он получил задание командира части проверить ограду из колючей проволоки на предмет исправности оной после прошедшей весны. Дело в том, что во время весеннего таяния и замерзания снега, последний сильно рвёт ограждение. Проверяя колючку, старшина не торопясь продвигался вдоль ограды.
Ещё не доходя до поляны, он услышал голоса. Подойдя ближе и стоя за кустами, он рассмотрел, чем занимается группа моряков соседней (нашей) части.
Вернувшись в свою часть, старшина доложил по команде об увиденном.
Через некоторое время об этой стройке уже знало командование 5 МРО.
Далее был разработан план, ну, назовём его: «игра с противником».
Как вы поняли, дальнейшее строительство производилось уже под негласным контролем командования части. Но стройку не замораживали. С одной стороны, матросы под контролем, с другой – личный состав занимался делом, был занят, обретал навыки по копке окопов.
В качестве информации: эти же матросы потом копали бомбоубежище на случай нападения каких-нибудь врагов на Отряд.
Итак, день окончания строительства подошёл. Поляна приобрела свой первозданный вид. Не было рассыпанной земли, не поломаны кусты, даже тропки к той поляне исчезли. То есть, объект построен и сдан под ключ. Вот только некому было этот объект принять.
И командование решило устроить на объекте засаду.
Итак, 13 июля 1969 года, воскресенье. Повторюсь, день был солнечный и жаркий. В то время, когда мы с Бабаем ползаем на коленках, ищем этот схрон, группа захвата в количестве 2 молодых офицеров, Билика и Цорна, (ну кого ещё в этот жаркий летний выходной можно оторвать от семьи и заставить весь световой день просидеть в лесу) на соседней поляне тихонько беседуют о службе, о жизни, о радиоразведке…
Да мало ли о чём можно беседовать на природе у скатерти-самобранки, которая была с вечера заготовлена и прихвачена из дома на данную засаду. Сидеть и ждать должны были или до захвата нарушителей, или до наступления темноты. Нас с Бабаем они не видели или не захотели видеть, ведь уже прошёл не один час их засады. Сидеть им пришлось до темноты. Никого не было, никто не появился, об этом и было доложено.
Через два-три дня на поляну прибыл бульдозер. После его работы поляна превратилась в изувеченную часть леса. Всё вокруг было изрыто, затоптано, молодые деревья выворочены, кустарник изломан.
Но цель была достигнута – схрона не стало.
Эти подробности мы узнали, придя с моря.
А ведь всего то и нужна была эта землянка ребятам для того, чтобы встречаться с приезжающими к ним девушками из медучилища, но никак не для диверсий против Отряда, что хотел им навесить замполит.
Сигаретообменный эпизод
Алеуты, район Датч-Харбор.
Наконец наступил долгожданный день нашего убытия. Начало темнеть. Чуть слышно задрожала палуба буксира, затарахтел главный дизель.
Сильнее всего радовались наши уши, у всех они опухли от недостатка курева. Хотя у тех же «всех» имелась и заначка, где лежала последняя пачка «Беломора» или «Примы» для «всякого-якого».
Вот этот «всякий-який» и двигался со стороны Датч-Харбора. И двигался именно к нам, чтобы исполнить миссию радушного хозяина и проводить нас «вон» от своих берегов.
Не знаю, откуда или от кого, но сопровождающий нас океанский буксир «Lipan» в обед свалил в Датч-Харбор и уже не вернулся.
Итак, «Lory J», так звали нашего вечернего гостя, медленно подошёл к нашему буксиру.
На палубе экипажа не видно. Но вот из рубки на бак вышел человек. В зубах зажата дымящая курительная трубка. Тут же на бак вышел ещё один моряк с охапкой…
Чего там охапка?.. Чего-чего?.. Блоков сигарет «Camel» и «Menthol»!!? – и начали вдвоём кидать нам на ют эти самые блоки.
До нашей палубы сигаретные блоки не долетали. Теоретически, по законам притяжения они должны были лететь и падать на палубу, но они исчезали, не долетев до палубы. Просто растворялись в воздухе.
Вся команда буксира, и стоящая вахта и не стоящая были на юте корабля и способствовали исчезновению сигаретных блоков.
Смотрим, больше не летят от американцев сигареты. Но «Лори» не отходит от буксира. Стоящие на баке американцы ждут.
Наши на буксире курят, уши постепенно приходят в норму. И тоже ждут, не уши ждут, а наши. А что ждать? Нужно быстрее из своих заначек тащить «Беломор». Что и произошло.
Быстро разбежались, быстро вернулись, и вот уже пачки «Беломора», покинув свою родину, лёгкой стаей устремились на чужбину, на борт «Lory J».
Результат товарообмена был в нашу пользу, одна пачка папирос наших за блок сигарет ихних.
Да ещё вдобавок старпом учудил, наверное, у него в заначке папирос не было, схватил первое, что под руку попалось, а попалась бутылка «московской», с криком «Russian vodka» выскочил на ют и бережно передал из рук в руки американцу, благо суда стояли борт о борт.
В тот же миг, развернувшись почти на месте, «Лори» рванула в порт.
Я забыл сказать, что эта «Lory J» и было именно то краболовное судно, которое ставило краболовки-ловушки на морских банках. Это была их работа, их бизнес.
Мне до сих пор становится стыдно, когда я вспоминаю наше браконьерство, а точнее грабёж крабовых полей.
Через полчаса и мы, разобравшись с сигаретами, отбыли домой, в порт приписки город Петропавловск-Камчатский, в свой порт.
На этом можно было бы и закончить рассказ о нашем походе на Алеуты, но напишу ещё об одном посещении. Прежде чем мы пришли в базу Петропавловска, мы посетили прекрасную бухту. И называется она Русская бухта.
В Русской бухте
В бухту Русская пришли уже в полной темноте. Проснувшись утром, мы обнаруживаем, что наш буксир ошвартован к одному из огромных, старых и ржавых кораблей.
Они когда-то были выброшены на берег, и их стало удобно использовать для водозабора.
Глубоко впадающая в сушу, узкая с лазурной гладью, с крутыми обрывистыми к воде склонами сопок, бухта Русская (до 1952 года бухта носила ительменское название – «Ахомтен».
Во время Великой Отечественной войны из-за возросшей опасности плавания в камчатских водах бухта Русская служила одним из основных пунктов формирования караванов транспортных судов. Сюда приходили суда из Канады и США, трюмы которых были заполнены стратегическим грузом.) поразила нас своей дикой красотой.
Здесь нам предстояло провести последующие три дня для бункеровки питьевой водой, всевозможной покраски корабля, т.е. подготовки МБ-176 к торжественному приходу в Петропавловск.
Бухта Русская, кроме того, что это одно из живописнейших мест, славится одним из старейших и самых лучших водозаборов на всём Дальнем Востоке. Вода считается очень хорошей. Говорят, что здесь находится месторождение серебряной питьевой природной воды.
В бухте живут Водолеи (их еще называют «водомуты»). Их работа заключается в том, чтобы заправлять пресной водой заходящие в бухту корабли.
Здесь также находится 12-ая погранзастава. В самоволку здесь не ходят, да и некуда: до ближайшего населённого пункта – 80 морских миль, добраться можно только вертушкой или морем.
Утром, после развода экипажа на корабельные работы, боцман, взяв с собой помощников, загрузили лодку оставшимися несъеденными консервированными продуктами отправился к водолеям за экологически чистыми съедобными. Предполагался обмен консервированных продуктов на свежий натурпродукт, как-то: свежие овощи, свинина парная, хлеб свежий (одну свинюшку уже забили для нашего экипажа, а хлеб пекли на заставе).
Обмен был удачный. Все три дня до прихода в Петропавловск мы питались только свежими продуктами.
Мы дома!
И вот пришёл день и час, мы подходим к пирсу гидрографии… А там!!! Гремит в нашу честь духовой оркестр!
Среди встречающих много военных с большими звёздами! Ярким разноцветьем, в летней яркой одежде, с цветами пятнится группа семей экипажа!
А нас… никто… не встречает… Нет, погоди… я ошибся, ВСТРЕЧАЮТ!
Вон один матрос набрасывает причальный носовой конец на кнехт. А где второй? Вижу. Кормовой крепит.
И стоит у корня пирса ГАЗ-66. Наш! Из Отряда. Прозевал… все военные, рассмотрев и оценив плетённую боцманом ярко-красочную дорожку, поднялись по трапу и удалились в каюту капитана на первичный разбор полётов. На палубе буксира два строя, гражданские и мы, военные.
Строй команды буксира как табун жеребцов, только что копытами не бьют.
Нам военным торопиться некуда. Ого! Что нам несут? Не хило! Значит задание мы выполнили на отлично… Нам вручают … поросёнка… жаренного… С петрушкой в зубах… А им, экипажу? Громадный торт!
Торт взяли но не расходятся… Несут нам показать!!! Что, не показать, а вручить!.. Ну конечно, у них дома у каждого на кухне не меньших размеров стоит… Спасибо, ребята. Спасибо!
За 45 суток мы стали единым коллективом. Мы стали друзьями!
Чему я научился за 45 морских суток? Я научился быть моряком, море научило меня переносить качку, боцман научил меня вязать морские узлы…
Наши разговоры и беседы научили меня не пугаться морских слов и выражений…
И все вместе научились быть одной командой!
Я не помню их имена и фамилии, не узнаю при встрече. Но их отношение друг к другу я буду помнить всегда!
P.S. Морской буксир МБ-176 был выведен из состава флота, списан и расстрелян в 2006 году как мишень на флотских учениях. Жалко, конечно. Но такова судьба многих отслуживших кораблей.
XXI век. Случайно была найдена вот эта фотография в интернете.
Никаких ссылок и комментов к снимку не было. Но этот океанский буксир под звёздно-полосатым флагом узнал сразу, да и номер знаком. Правда, пушки на баке не видно.
Это с ним мы бороздили вдоль Алеутской гряды летом 1969 года выполняя одну и ту же задачу, но с разных сторон разделяющего нас барьера.
Мне кажется, это его последний снимок, а место… наверняка Датч-Харбор, Алеуты.
И с появлением этого снимка я с чистой совестью завершаю свой рассказ очередного эпизода моей службы… |
